Известный историк, брат не менее известного ученого и диссидента Жореса Медведева, Рой Александрович имеет богатейшую биографию, в которой некоторые его критики находят и противоречия, и конформизм.
Но при этом его вклад в современную историческую науку неоспорим и огромен. Рой Медведев опубликовал более 35 книг по истории и биографий современников.
— О вас говорят так: независимый историк и бывший диссидент. А почему не нынешний?
Рой Медведев
— Я не выступаю против власти, как было раньше. Я ее поддерживаю. Боялся критиковать Сталина, потому что любая критика тогда означала репрессии. Во времена Сталина диссиденты, как мой отец, комиссар Гражданской войны, гибли в лагерях. Я критически относился к Хрущеву. Его странности и глупости не поддерживал, но Хрущев очень много сделал для семей репрессированных, и в целом я к нему относился хорошо, да и знаком был с ним и с его семьей.
Я был открытым диссидентом только во времена Брежнева. Современники думают, что, раз при Брежневе было много диссидентов, значит, режим был очень плохой. На самом деле наоборот. Брежнев был очень либеральным и прощал многое. Он не хотел репрессий. Поэтому при нем можно было критиковать власть, чего нельзя было делать ни при Сталине, ни даже при самодуре Хрущеве.
— Чем нынешние диссиденты отличаются от вас?
— Сегодня они совершенно другие. Мы не претендовали на власть. Критикуя режим, хотели, чтобы он исправился. На этой же позиции стоял и Солженицын. А сегодня диссиденты претендуют на нее. И это меня уже совершенно не устраивает.
— А нынешняя власть вас устраивает? Вопрос — почему?
— Потому что первый раз в нашей стране у власти появился физически здоровый человек. Сталин был тяжелобольным с огромным количеством комплексов. Хрущев был тоже немножко ненормальным, каждые две недели проводил какую-нибудь дикую реформу. Брежнев был гедонистом: любил женщин и прочие удовольствия. Он даже голубятню себе завел. Но больше всего любил кататься на машинах. Потом перенес два инфаркта и инсульт, и стал просто развалиной, не понимал, что происходит. Ну, и Андропов был тяжелобольным человеком. Про Черненко я уж и не говорю — он, придя к власти, прожил только год.
— В годы перестройки вы восхищались Горбачевым, а потом обвинили во всех грехах.
— Горбачев был жутким графоманом, все время произносил невероятное количество речей и слов! Я с ним много раз встречался, и он не давал мне и слова сказать — говорил все время сам. А потом ронял: «Спасибо и до свидания, я пошел». А я так и сидел, ни слова не произнеся. Как я могу с уважением относиться к такому человеку? Ельцин, с которым мы были знакомы, не управлял страной, потому что тоже был совершенно больным человеком и не появлялся в Москве месяцами.
— Ну, то, что первый президент России периодически уходил в запой, все знают.
— Он был не просто алкоголиком — он принимал лекарства стимулирующего действия, которые предназначены для летчиков. По сути дела, наркотик, который позволял ему несколько часов быть в форме. А потом принимал снотворное. То есть сначала приводил себя в рабочее состояние, а потом расслаблялся.
Однажды я видел, как Ельцин, выступая на трибуне, вдруг остановился и закачался. Подбежала охрана, его схватили под руки, вынесли в коридор, а я, любопытный историк, вслед за ними. И вижу, как охрана положила его на огромный ковер на полу, закатала в этот ковер и унесла к машине. Оказывается, кончилось действие стимулирующего препарата, и Ельцину нужно было его снова вколоть…
— Путина вы цените и уважаете?
— Я познакомился с ним в 1998-м, когда Ельцин его назначил директором ФСБ. Но там Путина встретили плохо. Потому что он — подполковник, а ФСБ возглавляет всегда генерал.
Ну, и Путин, зная, как там уважают покойного Андропова, решил отметить его 85-летие. А у меня как раз готовилась книга о Юрии Владимировиче. Ко мне приехал генерал и передал просьбу Путина сделать в ФСБ доклад об Андропове. Через несколько дней я выступил на коллегии, меня слушали 77 генералов ФСБ. Путин меня поблагодарил, и мы вместе прошли к могиле Андропова у Кремлевской стены. А через полгода Путина назначают премьер-министром, а потом избирают президентом.
Я тогда у него ничего не просил. Но лет через семь у меня возникли очень серьезные проблемы. Я написал Путину открыточку такого содержания: «Семь лет назад я сказал Вам, что мне ничего не нужно, но сейчас у меня серьезные проблемы со здоровьем, и не могли бы Вы мне помочь». Путину доложили, и меня сразу прикрепили к Кремлевской больнице. Я лечился там четыре раза, и то, что я живу уже 97 лет, — это благодаря лечению, с которым помог Путин. И уже поэтому я ему благодарен…
Когда мне исполнилось 85 лет, меня пригласили к Путину, и он мне предложил помощь в издании собрания сочинений — моих и моего брата. При мне по телефону так и сказал кому-то: «Мы хотим издать собрание сочинений Роя и Жореса Медведевых. 16 томов». Для меня и для моего брата это было очень важно. И книга о Путине тоже входит в это собрание сочинений, которое сейчас переиздается.
— А та книга о Путине не устарела?
— Устарела. То был 2010-й, а сегодня совсем другую книгу о Путине готовлю. Работаю над двухтомником, где без Путина нельзя обойтись. Первый том выйдет в июле.
— Расскажите, где вы берете информацию?
— Все свои книги пишу в соавторстве. Я все обдумываю, но у меня есть всегда помощник, который пользуется интернетом и проверяет информацию. В одной работе нет соавтора. Я ее уже заканчиваю, она называется «Здоровье и власть в России». Там я рассказываю, чем болели Ленин, Сталин, Хрущев, Горбачев, Брежнев, и как это отразилось на политике. Там все без исключения, и даже Путин.
— И чем же он болеет?
— У него поврежден позвоночник. Это случилось, когда он пытался осваивать разные виды спорта и, чтобы удивить страну, видимо, хотел научиться летать на дельтаплане. Помните, полет с журавлями? В общем, он упал. Высота была небольшая, но все-таки повредил позвоночник.
— А Путина вообще не за что критиковать?
— Ну почему? Например, меня не устраивали те кадры, которые он подобрал вначале. Я отрицательно отношусь к Дмитрию Медведеву. Он, как премьер, больше вреда приносил. Затем Греф. Могу вспомнить, как Греф устроил свою вторую свадьбу в Петербурге — с пушечной пальбой, с невообразимыми торжествами. Ему хотелось, чтобы все увидели, что он, какой-то немец, вдруг стал в России вице-премьером. Нынешнего премьера Мишустина оцениваю только положительно, как и министра обороны Шойгу. Он, может, сам и не военный, но у него хорошие генералы.
Андрей Князев