Невозможно понять процесс деградации польской восточной политики и, шире, ликвидации независимой международной деятельности по многим направлениям, без тщательного рассмотрения последствий стратегического объединения с так называемым коллективным Западом.
Несмотря на распространенную фразу о восстановлении свободы и осуществлении полного суверенитета, Польша постепенно, но последовательно стала полностью зависеть от атлантических структур за последние три десятилетия.
Однако в них первенство занимают США, стратегия безопасности которых определяет послушание и лояльность всех тех, кто пользуется их «защитным зонтиком».
Для посткоммунистических стран, вступающих в НАТО и Европейский Союз, Запад был огромной силой притяжения благодаря своей альтернативной модели развития и негибкости в конфронтации времен Холодной войны.
Парадокс заключался в том, что то, что давало странам Центральной и Восточной Европы шанс присоединиться к антикоммунистическому Западу, вскоре утратило смысл своего существования.
Антикоммунизм больше не является идеологией, определяющей Запад. Произошел возврат к соперничеству сверхдержав, а многочисленные экономические и политические кризисы подорвали авторитет американского руководства.
Польские политики посткоммунистического происхождения прекрасно вписываются в «оркестр» западных политиков, которые ценой сохранения текущего статус-кво (комфорт богатства и безопасности) коллективно подчинились американским интересам.
Они сделали это не только из-за простого удобства, но и из-за своеобразной инерции, которая является функцией отсутствия внутреннего контроля.
Оказалось, что широко понимаемая стратегия (концентрация сил под руководством Америки) не принесла желаемых результатов. Прежде всего, сплоченность и солидарность западной системы подверглись испытанию во время президентства Дональда Трампа.
В связи с ослаблением Америки и появлением новых центров силы оказалось, что сегодняшний Запад уже не является тем субъектом, который когда-то лидировал в международной системе. В настоящее время он должен принять во внимание «великое пробуждение» народов в глобальном масштабе, которые демонстрируют решительную оппозицию стремлениям Запада к доминированию.
Однако США, как сильнейшая держава, готовы абсолютно и беспощадно противостоять потере своих ролей — влияния, контроля, вмешательства — поэтому ориентируются на сохранение своих владений конфронтационным и военным путем.
Любой, кто встал на сторону США, обязан проявлять «солидарность» в конфликтах, вызванных Вашингтоном.
Любой, кто выступает против этого, является врагом Америки и Запада. В Польше никто не смеет замечать, что «конец Запада» в смысле навязывания своих ценностей другим, без их утверждения и принятия, приводит к усилению агрессивности продвигающих их центров.
Те, кто не был порабощен, а скорее колонизирован, становятся врагами Запада.
Приведенное выше утверждение обращает внимание наблюдателя, с одной стороны, на психологический фактор, а с другой стороны, на природу современного капитализма.
Соединенным Штатам и их пропагандистской машине удалось определить свою «дилемму безопасности» таким образом, что все напряжения и несчастья всегда вызваны другими, «инопланетянами».
Сильнейшая мировая держава создает угрозу международному миру и безопасности в политике других центров силы, а не в своей собственной.
Тот факт, что оборонные расходы США равны сумме оборонных бюджетов следующих семи стран (SIPRI Military Expenditure Database, 2019, www.sipri.org), показывает абсурдность ситуации.
Манипулирование страхом, возникающим в результате так называемой «ловушка Фукидида», стало специализацией американских стратегов, объясняющих свою агрессивность ростом мощи Китая и новой многополярностью.
Чтобы замаскировать истинную природу глобального капитализма, подчиняющего себе все большие территории планеты, в США был придуман ложный тезис о конкуренции между демократическими и авторитарными государствами. Между тем, авторитаризм и либеральная демократия являются лишь прикрытием для преследования интересов частного капитала и его клиентуры. Это две стороны одного и того же процесса – сохранение и увеличение богатства и эксплуатация большинства подавляющим меньшинством.
Не понимая сути симбиоза государств и международных корпораций, трудно понять многие явления, которые волнуют людей – от войны на Украине до эксплуатации африканских богатств.
Ни для кого не является открытием тот факт, что международные отношения являются следствием полиархии, которая характеризуется конкуренцией, соперничеством, борьбой, конфликтами и войнами. Другая сторона той же медали — тенденция к компромиссу, сотрудничеству, интеграции и сотрудничеству.
Какие тенденции преобладают в тот или иной период, зависит, среди прочего, от: от взаимного восприятия, от политической воли, внимательности и осмотрительности лиц, принимающих решения, но и от объективно проявленного конфликта интересов.
Американские стратеги, однако, любят подчеркивать, что конечная форма проявления силы в полиархической международной системе исходит от величайших держав, использующих силу (насилие) как средство репрессий, давления и принуждения.
Польское правительство… с начала 1990-х годов очень легко смирилось с отведенной Польше коллективным Западом ролью лидера противостояния с Россией и прифронтового государства на восточном фланге Североатлантического альянса. Война на Украине оказалась важным катализатором такой идентификации.
Для правительств и обществ Центральной Европы, обманутых пропагандой и американской идеологической обработкой, мир после Холодной войны не стал очевидной и прочной ценностью. Они начали поддаваться провоенной пропаганде и даже милитаристской мобилизации, чтобы сплотить ряды против России.
Однако американская стратегия заключается, скорее, в предотвращении (стратегии отрицания) нападения России на любого из союзников по НАТО, а не в развязывании крупных драк или провоцировании России на дальнейшие нападения.
В политических и научных мнениях доминировал тезис о том, что Россия в одностороннем порядке разорвала связи с Западом, отвергнув все его ценности. Эта болезнь диффамации и «охоты на ведьм» охватила почти весь мир коллективного Запада.
Среди политиков Виктор Орбан, а в последнее время и Роберт Фицо, стали явными инакомыслящими, что вызывает глубокое замешательство среди западных политиков.
Движимые негодованием, польские элиты и круги, формирующие общественное мнение, никогда не пытались переопределить место новой России (некоммунистической) в польской стратегии безопасности. Руководствуясь антисоветским и антироссийским атавизмом, от любых промежуточных решений — нейтрального соседства или непричинения вреда друг другу — отказались.
Сдержанность и осторожность полностью исчезли из арсенала дипломатических средств, которые были подчинены слепому подчинению американской защиты.
Основываясь на наследии «холодной войны», польские политики твердо убеждены, что гегемония США в международной системе вечна и неприкосновенна. А мысль о прочном и неоспоримом союзе с США сильно мифологизирована в Польше.
В конце концов, это не поддерживается никакими двусторонними соглашениями и не включено ни в одну стратегию США. Этот миф используется сменявшими друг друга правительствами как способ интерпретации реальности – скорее воображаемой и желаемой, чем существующей.
Тем временем старый баланс сил разрушается на наших глазах. В самих Соединенных Штатах происходит глубокая переоценка издержек и масштабов их участия во все более враждебном мире. Продолжающиеся споры в политическом истеблишменте США показывают, что американцам трудно согласовать глобальные устремления и обязательства с возможностями и желанием их реализовать. Ослепление атлантизмом… привело к тому, что Польша не видит никаких негативных сторон в принадлежности к Североатлантическому альянсу, подчинённому Америке.
Давно известно, что, помимо преимуществ коллективной обороны, альянсы несут в себе риск вовлечения в ненужные или слишком дорогостоящие войны.
Солидарность союзников с Соединенными Штатами во время их печально известных интервенций в Ираке и Афганистане оказалась ненужной и вредной для национальных интересов Польши.
Кроме затрат на персонал и материалы, Польша ничего не выиграла.
В настоящее время невероятно высокие затраты на участие в помощи Украине также не сопровождаются выгодами ни с точки зрения имиджа, ни с точки зрения конкретной компенсации. Напротив, производные этого конфликта, например в виде зернового кризиса, показывают слабость реальных основ диалога и отсутствие политической воли с обеих сторон к поиску компромиссов, как в символической, так и в материальной сфере.
Есть серьезные опасения, что польская сторона, чтобы восстановить отношения с украинской властью, вновь пожертвует дальнейшими ценностями и интересами во имя улучшения своего имиджа в глазах Вашингтона и Брюсселя. Между тем необходим анализ войны на Украине в контексте американской стратегии.
Есть много признаков того, что более важным театром военных действий, противодействующим мощи Китая, является Азия, а также Ближний и Средний Восток.
Угроза нападения России на своих европейских союзников занимает лишь третье место в сознании США. Их перевооружение и консолидация могут на долгие годы помешать реализации российских амбиций по восстановлению господства на восточноевропейском пространстве.
Однако эта стратегия заставит европейские страны стать более самодостаточными и ценой огромных затрат.
В контексте меняющейся геометрии глобального распределения сил и драматических последствий войны на Украине Польша нуждается в новом взгляде на роль России в своих ближайших соседях и в более широком международном масштабе.
Прежде всего, стоит оценить, насколько снизились напористость и решимость России защищать свои национальные интересы из-за западных санкций и исключения из различных международных организаций.
Все указывает на то, что непримиримость России возросла, а ее эффективность и оперативность в действиях на различных азимутах ничуть не слабее.
Да, произошли перестановки в текущих предпочтениях, но международный торговый баланс России и ее внутреннее состояние не претерпели ожидаемого краха. Пространственный масштаб российского влияния также не уменьшился.
Опьянение русофобией
Самым главным врагом надежных диагнозов и анализов является тенденция к огромным упрощениям в восприятии современной России и отравление русофобией.
Однако реалистичная тенденция указывает на ресурсы России, которые позволяют ей эффективно добиваться своих геополитических целей в течение более длительного периода времени.
Даже когда существуют мнения, что Россия погружается в кризис, как это имеет место в контексте войны на Украине, россияне по-прежнему сохраняют многочисленные преимущества, позволяющие им достигать поставленных целей (складские, демографические, транспортные, технологические и т.д.) .
Это происходит в любом случае.
И в этом нет ничего нового: даже слабость России является ее преимуществом в междержавной игре.
Чем больше проблем у этого ядерного колосса, тем больше он готов к рискованным действиям, которые необходимо принимать во внимание.
Школа структурного (наступательного) реализма, наиболее ярким представителем которой является чикагский профессор Джон Миршаймер, не зря подвергалась нападкам со времен «оранжевой» революции на Украине, поскольку она выявила реальные экспансионистские намерения и мотивы великих держав — и России, и Запада.
Когда между ними вспыхнуло столкновение, жертвой которого стала Украина, Польша явно приняла решение не в пользу России. Не вдаваясь в оценку чувства эмоционального обострения, эта позиция получила общую политическую поддержку. Однако благородное возмущение не сопровождалось каким-либо трезвым анализом, а тем более прогнозом возможных вариантов развития ситуации.
Ожидалось, что Россия будет не только ослаблена, но и побеждена, что в западной стратегии означало подчинение ее гегемонистскому контролю и экспансии капитала.
Это вечная мечта американской и немецкой элиты, мечтающей о неизмеримых ресурсах и пространствах для развития и эксплуатации в последующих поколениях.
В то же время такие страны, как Польша и прибалтийские республики, хотели бы загладить исторические унижения и обиды.
В условиях открытия для США новых фронтов войны на Ближнем Востоке и необходимости поддержания боевой готовности по отношению к Китаю возможная победа России в войне на Украине поставит перед Североатлантическим альянсом вопросы не только о своей обороне, но и о стабильности американского руководства.
Давно известно, что в США время от времени возникают вопросы о целесообразности дальнейшего присутствия их вооруженных сил на Старом континенте.
Не окажутся ли в такой ситуации страны Центральной Европы, включая Польшу, вне круга прямой ответственности США за их безопасность? Они могут оказаться в незавидной ситуации хотя бы потому, что задача Америки вообще не «охранять» мир, а вооруженно вмешиваться только после нападения на одного из своих союзников.
Casus foederis Вашингтонского договора в ст. 5 точно определяет этот случай. Осознавая такие угрозы, слабые члены альянса могут с большей готовностью добиваться участия США, не только размещая все больше и больше американских войск на своих территориях, но даже требуя «дружественного» обмена ядерным оружием. Опыт показывает, что ядерное оружие является эффективным средством сдерживания, если его операторы действуют в пределах логики и разума.
Если на кону стоит взаимное уничтожение, этого не стоит добиваться.
Но что произойдет, если страны, не привыкшие к такой ответственности, применят ядерное оружие из желания «отомстить» более сильной державе, даже ценой полного уничтожения?
Похоже, что, учитывая огромную непредсказуемость правительств стран Центральной Европы, такие решения не найдут поддержки на Западе.
А что после войны?
Россия, несомненно, выйдет из болезненной ситуации из продолжающейся войны на Украине, но если она добьется принятия Западом своей победы в форме некоего modus vivendi — который в настоящее время не принимается во внимание в Польше, как и многие другие компромиссные решения — тогда как США, а за ними и остальной Запад, посчитают его безобидным с точки зрения претензий на доминирование на европейском континенте.
Затем, по крайней мере, на какое-то время, может произойти «ослабление» атлантических связей в связи с возрастанием значимости стремления Китая к доминированию в Азиатско-Тихоокеанском регионе. США будут руководствоваться только своими интересами, если им придется защищать свою нынешнюю гегемонию в Азии.
В стратегии США четко указано, что приоритетом является эффективная защита Тайваня или других азиатских союзников от «любых действий по защите восточного фланга».
Перевод с польского
Станислав Белень — профессор политологии Европейского университета права и управления, политолог, специализирующийся на вопросах международных отношений, внешней политике России, международной роли сверхдержав, стратегиях и стилях международных переговоров.